Алеша и Света

Рассказ

Как говорят водители, поймал я колесом гвоздь. Пришлось ехать в автомастерскую. Мужики здесь почти как в бане: травят анекдоты, спорят о политике, конечно, про женщин не забывают и матерятся без удержу… А новый слесарь Алексей, чинивший мою машину, резко от всех отличался. В общем веселье не участвовал, на соленые шутки в свой адрес и бровью не поводил. Вспомнился Пришвин: «Человека невозможно унизить, если он сам не унизится». Я почувствовал в Алексее родственную душу: мне тоже было здесь скучно, душно… Потом узнал, что он воевал в Чечне, и понял, почему при знакомстве вспомнились строки из песни: «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат…» Алеша – солдат из Чечни.

При встречах с Алексеем я всегда разговаривал с ним. Однажды прямо спросил: «Веруешь ли в Бога?» Алеша ответил уклончиво: «Кто на войне побывал, тот не может быть неверующим». Мне очень хотелось развеять его постоянную грусть. Я рассказывал, что настоящая жизнь не только на войне, что у нас в Борисоглебе она прекрасна – надо только прилепиться душой к монастырю, пройти в Иринарховском крестном ходе, и тогда можно очутиться в Борисоглебском лете.

Я делился с ним драгоценными камушками Борисоглебского лета: именно в Иринарховском крестном ходе уразумел, что если бы после возвращения из армии исполнил просьбу мамы, посидел первый вечер в семейном кругу, а с друзьями – на следующий день, то моя жизнь пошла бы прямо, прекрасно. Но я побежал сразу к друзьям и столько потом нагрешил, накуролесил – не приведи никому, Господи! В Борисоглебском лете я узнал наконец, какое это счастье – исполнять просьбы матери… Но Алешу и эти драгоценности не обрадовали. Я понял почему. Он же не сказал: «Я верю в Бога», а повторил известную истину: кто воевал, тот не может быть неверующим.

Война закончилась, и Алеша вернулся в Борисоглеб; снова тосковал, не мог найти себе места

Потом Алеша вообще куда-то пропал. Однажды я смотрел новости из Чечни и даже вскочил со стула от радости: на экране возле боевой машины пехоты стоял мой подопечный. Журналист задал ему всего один вопрос: «Террористы хорошо воюют?» Алеша ответил: «Хорошо, но мы – лучше». Мелькнул на экране на несколько секунд, и всё. Словно только затем, чтобы я успокоился: жив мой Алеша; более того – он наконец-то в своей стихии. Впервые увидал на его лице улыбку. Но война закончилась, и Алеша вернулся в Борисоглеб; снова тосковал, не мог найти себе места. Однажды встретил его в монастыре, но спешил он не на службу в храм, а, как многие невоцерковленные борисоглебцы, сокращал путь – входил в северные Сергиевские ворота, а в южные Сретенские выходил. Сквозил мимо. Выглядел мой подопечный угрюмо, и вином от него попахивало. Потому, когда он спросил денег взаймы, я не дал, хотя было это неимоверно трудно: Алеша из тех людей, которым даже как-то стыдно отказывать, как-то это не по-мужски мелко. Он это знал и удивленно глянул на меня.

В последний раз наши пути пересеклись возле его дома, напротив монастыря. Тень от высокой стены монастырской падает вечером на Алешины окна. Знаю: даже тень эта благодатна. Мой друг поэт Костя Васильев, тоже живший рядом с монастырем, всегда категорически отказывался переступать порог храма, а за несколько дней до смерти ноги сами привели его в монастырь. Был он крепко выпивши, зайти в храм святых страстотерпцев Бориса и Глеба у него не хватило духа, но, сидя на ступенях, Костя пообещал наместнику монастыря игумену Иоанну: «Я приду, приду…» И вскоре после гибели явился во сне матери и попросил передать в монастырь густо исписанный листок. Конечно, это было Костино покаяние, просьба к матери, близким: молиться за упокой его души. Такова благодатная сень монастырская: Бог разрешил ему явиться… Костя пришел…

Алеша уже садился в свою «Оку», но, заметив меня, остановился. Я сразу начал объяснять, почему не дал тогда денег, но он поднял раскрытую ладонь к плечу: мол, это лишнее. В двух словах рассказал, что у него все наладилось, что работает теперь в Ярославле. Я догадался, почему наладилось: наконец по своему военному призванию устроился. Алеша кивнул как-то уклончиво. Стало понятно: не в армии устроился, а где-нибудь в охране у какого-то ярославского богатея, – но уточнять не стал. Надо было бы, сам рассказал. Только мелькнуло в голове, что это все же не за Родину воевать; что там, где большие деньги, всегда грязь… Но сказал я другое: «Алеша, у меня новая книга вышла. Правда, тут о Боге много… будешь ли читать?» На этот раз он не стал повторять известные истины, а ответил прямо: «Это хорошо – я теперь в храм хожу». На прощание – единственный раз в жизни – крепко по-мужски обнялись.

Сколько потом времени пролетело, я не помню: может, несколько месяцев, может, год… Как-то в сентябре звонким солнечным деньком бабьего лета шли с Маришей по Борисоглебу, любовались осенним золотом, особенно кленовым. В начале прошлого века Есенин погрустил: «Клен ты мой опавший…» Да, ничего нет краше осеннего клена. Даже на земле пятипалые его листья долго не утрачивают свою красоту. На моей родине в Забайкалье кленов нет, и в детстве меня поражало, что на деревьях осенние листья так прекрасны, а на земле они такие жалкие, с ржавыми и черными пятнами. Сказал об этом Марише. Она живо откликнулась: «Летом листья и сами деревья сливаются в одно зеленое, а осенью каждый лист, каждое дерево видно в отдельности… Потому что перед смертью?» Я сначала не согласился, дескать, какая смерть, когда такая красота. А потом понял: Мариша права. Золотом осени Бог напоминает нам, что люди, как листья: пока они на дереве в небо стремятся – они прекрасны. И зазвучала в сердце строка из стиха моего друга Евгения Юшина:

Но черный лист грустит о всех,
В реке холодной проплывая...

Да, с Отцом Небесным – мы живы, прекрасны, как листья на дереве…

Возле Алешиного дома в палисаднике какая-то женщина копалась в земле. Увидав меня, разогнулась, взглянула так выразительно, что я догадался: она меня знает и хочет что-то сказать. Но почему-то не решилась, и мы прошли мимо. Я предположил, что это Алешина мама. Рассказал жене о наших встречах с ним. Мариша, конечно, удивилась, даже опечалилась, что я не остановился.

Невольно вспомнил последнюю встречу с Валентином Григорьевичем Распутиным в Союзе писателей России. Он разговаривал с известным критиком Николаем Михайловичем Сергованцевым, но, увидав меня, взглянул так же выразительно, как эта женщина. При всей своей сдержанности Валентин Григорьевич даже подался немного в мою сторону, но я почему-то прошел мимо. Теперь очень жалею об этом: что-то великий русский писатель хотел сказать мне… Когда Союз писателей выдвинул на Шукшинскую премию меня и Николая Дорошенко, Распутин одобрил: «Достойные люди». А у него слова на вес золота!

О встрече с женщиной я успокоил Маришу: «На обратном пути непременно поговорю с ней». Так и вышло: она всё еще копалась в палисаднике: «Да, я Алешина мама. Я вас знаю – у нас ваша книга есть». Спросил про Алешу. Начав говорить, она вдруг стала задыхаться, едва смогла вымолвить: «Алеши больше нет… Машина в Ростове сбила». Немного успокоившись, с горечью рассказала, что машина протащила его метров двадцать, что женщина, сидевшая за рулем, скорее всего открутится от тюрьмы… Я подумал, что мама Алешина неверующая, – для верующего другое важно: успел ли перед гибелью исповедовать свои грехи, причаститься Тела и Крови Христовых, дела, Богом возложенные, довершить… Так и оказалось: на мое предложение помолиться в монастыре, чтобы утешить душу (я видел: от боли у нее заходится сердце – еле слова выдавливала), Алешина мама покачала головой: «Я не верю». Я не стал ее уговаривать, но на прощание всё же обмолвился: «Я подам в монастыре сорокоуст об усопшем рабе Божием воине Алексии и, наверное, напишу о нем». Видимо, откликнувшись на мои последние слова, она печально произнесла: «Он часто меня спрашивал: мама, ну почему я такой? А что я могла ему ответить? Я не знаю». Я тоже не мог понять, почему Алеша погиб так нелепо. Ведь он уцелел в горах Кавказа! К Спасителю пришел! Могу только предположить, что Всемилостивый просто спас Алешу, забрал к Себе, пока он ничего страшного не натворил – у богатых много грязи… Может быть, может быть… А что еще? Я тоже не знаю, один Бог ведает.

Вдруг слышу: пронзительное курлы – словно кто-то зовет на помощь. Поднял глаза вверх: одинокий журавль

Недели через две шел я полевой дорогой от нашей деревеньки Старово-Смолино в село Сабурово. Все эти дни Алеша не выходил у меня из головы. С тоской глядел я на голые пустые поля, на голое пасмурное небо, на голые деревья. Только затухающие костры берез еще грели душу. Но скоро и они догорят, и придет зима. Совсем тоскливо стало. Вдруг слышу над моей головой пронзительное курлы – словно кто-то зовет на помощь. Поднял глаза вверх – одинокий журавль. Силясь догнать свой далеко улетевший клин, отчаянно машет крылами. Перекрестил бедолагу троекратно: «Господи, сохрани его, пусть он долетит». Я всегда крещу перелетных птиц и молю Бога, чтобы они долетели. От одной мысли, сколько им надо морей преодолеть, сколько бурь, душа от жалости обмирает. С перелетными птицами есть у людей таинственная связь, только теперь редко кто ее чувствует. Еще в моем детстве отец, уже не встававший с кровати, часто просил поставить на патефоне песню «Летят перелетные птицы ушедшее лето искать…»; мама же тихонько вытирала слезы: «Не хочет Антоша от нас улетать…»

Всем, кто видит перелетных птиц, нестерпимо хочется, чтобы они долетали. Словно без этого жить нам нельзя. Мариша моя однажды даже удивилась: «Как ты их всегда видишь?!» Я ответил: «Я их жду…» Но чаще их сначала слышишь: журавлиное курлы, гусиное га-га-га, а потом уже ищешь глазами. Осенью я постоянно прислушиваюсь к небу: не летят ли мои дорогие, любимые, бесценные?.. Вспоминаю отца… и пою: «Летят перелетные птицы в осенней дали голубой, летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, родная моя сторона…»

Алеша – русский солдат! Не мог Бог допустить, чтобы никто за него не молился

Провожая взглядом журавля, подумал: Бог вложил ему в сердце, чтобы он курлыкнул надо мной, – Всеведущий знал, что я его перекрещу и с помощью Божией несчастный долетит. И Алеша, как этот одинокий журавль, отставший от своего «клина» воинского, сложившего головы в горах Кавказа и на русских полях, заросших всяким «чертополохом», «курлыкнул» надо мной. Подал я сорокоуст об упокоении его бессмертной души и каждый день молюсь за него с земными поклонами. Мать у него неверующая, отца нет. Некому за него у Бога просить, чтобы он долетел до Рая. А Алеша – русский солдат, проливавший свою кровь за Россию-матушку! Не мог Всесправедливейший допустить, чтобы никто за него не молился. Алеша за Родину хорошо воевал! И, пролетая надо мной, курлыкнул…

***

Догорели костры берез, и пришла зима. Сердце мое забарахлило. Иногда словно гвоздь в него втыкали. Поехал на починку в борисоглебскую поликлинику. Здесь при встрече в коридоре обыкновенно спрашивают: «А ты чего тут?» Спрошенный начинает виновато оправдываться… Как истинный борисоглебец, я тоже теперь спрашиваю и тоже не расстраиваюсь, что очереди большие, а вступаю с кем-нибудь в обстоятельный неспешный разговор.

В процедурной встретила новая медсестра Света. С улыбкой, ласково встретила – сразу настроение поднялось. Уколы делает так, что не чувствуешь. Лекарство вводит не торопясь, плавно. В отличие от некоторых своих коллег, ворчащих, что вены тугие, она уверила, что веночки у меня хорошие. Как-то подумал: «Прекрасная кому-то жена достанется». Спросил: «Света, жених у тебя есть?» Она просто рассиялась: «Есть. В армии служит. Сто три дня ему осталось». Я был потрясен: не месяцы, а дни до возвращения считает…

Потом не только в поликлинике, но даже с другой стороны улицы вместо «здравствуй» я всегда спрашивал Свету: «Сколько еще осталось?» Она радостно: «Семьдесят пять… тридцать два… семнадцать…»

Когда «дни» закончились, я забеспокоился: многим девушкам очень нравятся вернувшиеся со службы бравые солдаты – как бы Светиного жениха тоже не закружили… Она дни считала, а он… Не выдержал я – наведался в поликлинику. Подопечную свою не застал, но узнал, что всё слава Богу: Света с Володей сыграли свадьбу.

Через несколько месяцев снова попал к ней на уколы: «Всё, Света, дни уже не считаешь?» Она опустила счастливые глаза: «Я теперь другие дни считаю». Понял: Света понесла под сердцем плод. Обрадовался вместе с ней. Жаль, не доживу до тех пор, когда ее дочь начнет «дни» считать… Иногда я прошу: «Господи, пусть у нас на Руси солдаты верно Родине служат, как мой Алеша служил, а их верные невесты, как моя Света, дни считают… И всё у нас будет прекрасно…»

Сергей Щербаков
Август-ноябрь 2017 г.,
дер. Старово-Смолино

7 декабря 2017 г.

Смотри также
«Не скорбите, якоже и прочии не имущие упования» (1 Фес. 4: 13) «Не скорбите, якоже и прочии не имущие упования» (1 Фес. 4: 13)
Митр. Лимасольский Афанасий
«Не скорбите, якоже и прочии не имущие упования» (1 Фес. 4: 13) «Не скорбите, якоже и прочии не имущие упования» (1 Фес. 4: 13)
Митрополит Лимасольский Афанасий
Почему Бог-Любовь попускает смерть? Почему и зачем страдают праведники и святые? Связана ли ранняя или мучительная кончина с грехами почившего? Каков смысл скорбей в этой жизни? И как мы можем избавиться от смерти?
«Крестик Жени был в Сирии, на Донбассе, в Крыму…» «Крестик Жени был в Сирии, на Донбассе, в Крыму…»
Любовь Родионова
«Крестик Жени был в Сирии, на Донбассе, в Крыму…» «Крестик Жени был в Сирии, на Донбассе, в Крыму…»
Беседа с Любовью Васильевной Родионовой – мамой воина-мученика Евгения Родионова
В 20-ю годовщину убиения Евгения Воина вспоминаем о нем, о том, что перенесла его мама, разыскивая сына, говорим об ответственности, равнодушии чиновников, воинской чести и памяти.
Если б знал я дату своей будущей смерти Если б знал я дату своей будущей смерти
Прот. Андрей Ткачев
Если б знал я дату своей будущей смерти Если б знал я дату своей будущей смерти
Протоиерей Андрей Ткачев
Поскорблю, поохаю, пожалею сам себя. А потом скажу: «Душа моя, поживи пока как хочешь, а за шесть месяцев до смерти покаешься». И вот пролетело это время…
Комментарии
Сергий29 июля 2018, 12:11
Сергий-тезка, благодарю тебя от души за такое изложение жизни..Дивен Бог!!
Александр16 января 2018, 06:25
Спаси Вас Господи, за это простое и прекрасное повествование. Очень понравилось.
Марина30 декабря 2017, 13:54
Спасибо за рассказ. Очень по доброму написан, не могла сдержаться от слез
Наталия27 декабря 2017, 15:05
Сергей, первая встреча у Вас произошла 2001-2002 г. Алексей как раз устроился в сервис на работу. Прекрасно помню книгу которую вы подарили "Про зырянскую лайку". Алексей действительно служил в Чечне и пришел оттуда с Орденом мужества. Он верил в Бога, долгое время он проживал на территории монастыря в здании трапезной палаты и очень много проводил времени в монастыре (тогда он еще был не действующим). Прошло много времени с момента нашей последней встречи с Алексеем. Но в памяти всплывают те прекрасные моменты прожитые вместе с Алексеем. Война, не только Чечня но и защита белого дома в 90 г., где он получил ранение, оставила серьезные последствия в его душе.
Светлана19 декабря 2017, 23:30
Спасибо. Хорошо написано, с любовью и болью за людей. Желанием, чтоб всем спаслись. Немного грустно, что не ценим жизнь и людей, которых Господь нам посылает. Спасибо
mila toll14 декабря 2017, 05:00
я плачу также как и все мамы
мой крестник андрей в армии был в чечне приехал-- на рабoту не брали стал пить а был он у нас добрейший искренний работящий услужливый
вот так и утонул - ночью нырял около паромной пристани я была в потрясении а вскоре и мама его умерла
Ирина С 9 декабря 2017, 13:41
Спасибо,за прекрасный рассказ!Всплакнула конечно, но на душе тихая такая радость осталась.
Татьяна Константиновна (Киев) 9 декабря 2017, 13:39
Я тоже перелётных птиц крещу. И очень хочу, чтоб долетели и вернулись. Спасибо
Светлана Анатольевна 8 декабря 2017, 22:43
Рассказ НЕ ПОНРАВЛСЯ!
Светлана 8 декабря 2017, 20:53
А мне все таки не понятно, почему автор называет Алешу и Свету подопечными?..
тамара 7 декабря 2017, 23:15
Царствие Небесное р.Б.АЛЕКСЕЮ.Какой чудесный , добрый и тёплый рассказ,как на душе стало спокойно от чтения,а слёзы текут.Спаси всех,Господи.
Вадим 7 декабря 2017, 21:19
Супер!!
Емилия 7 декабря 2017, 14:39
Спасибо большое автору за рассказ! Очень трогательно!
Сергей 7 декабря 2017, 13:38
Да, не зря Сергей вы Шукшинскую премию получили. Близка мне боль автора. Соприкоснулся по жизни с человеком. Видел, опасность его дороги и...,увы не смог или не захотел, какой-то невидимый барьер преодолеть. А через год ,решаешься позвонить, но туда звонки не доходят. Только молитвы о упокоении.
Ольга 7 декабря 2017, 12:23
Мне очень нравятся рассказы этого автора. А этот особенно. У нас в деревне тоже был один парень, воевавший в Чечне - пришел и утонул в пруду дома. а другой теперь без руки, пенсии на лекарства не хватает. Если задуматься - как жестока жизнь.
Татиана 7 декабря 2017, 11:50
Спасибо! Светло от рассказа этого на душе стало и спокойно. Слава Тебе Господи! Утешение пришло,что есть кому помолиться после нашего ухода из жизни этой. Духовники наши,батюшки, молятся за нас грешных.Помогай им Господи и Дай им здравия, прости грехи им все, вольная и невольная, тяжёлый труд лежит на батюшках наших.
Любовь 7 декабря 2017, 11:41
Спаси Бог за рассказ и поучения. Сколько сейчас таких мальчиков и девочек за которых никто не помолится. Доброго Вам здоровья.
Марина 7 декабря 2017, 10:32
Большое спасибо за рассказ. Упокой, Господи, душу раба Твоего Алексея, прости ему все согрешения вольные и невольные, подай душе его Царствие Небесное!
Евгения 7 декабря 2017, 08:50
Дай Вам Бог здоровья и долгих лет жизни, чтобы Вы продолжали радовать нас своими прекрасными рассказами!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×